Готовые ????????? ??????

Диплом  Идейно-тематическое своеобразие трагедий Озерова

Содержание:

СОДЕРЖАНИЕ


Введение………………………………………………………...…….…3

I. Творческие искания В.А.Озерова: традиции и новаторство……11

II. Трагедии В.А.Озерова: трансформация жанрового канона в условиях победившего сентиментализма……………………….………….36


III. Проблематика, образная система, стиль трагедий В.А.Озерова…...........................................................................................57
1.Черты историзма в трагедии «Ярополк и Олег»…….…..57
2. Переосмысление мифологического сюжета и ан-тичных персонажей в трагедии «Эдип в Афинах»……………...65
3. Особенности гуманизма трагедии «Фин-гал»…………..77
4. Отображение национальной истории в трагедии «Димитрий Донской»……………..………………….….…...82
5. Соединение психологического анализа с политиче-ской тематикой в трагедии «Поликсена»………….…..…….86

IV. Обзор полемики вокруг трагедий В.А.Озерова: к вопросу о язы-ке и сценических интерпретациях…………….……………….….….….91

Заключение…………………………………………………………..…99

Библиографический список……………………..…………………101
ВВЕДЕНИЕ

Борьба с жанровой иерархией, установленной теоретиками и пи-сателями классицизма, продолжалась в русской литературе не только в последние десятилетия XVIII в., но и в 1800 — 1810-е годы. Борьба ве-лась тем ожесточеннее, чем глубже в умах читателей коренилось пред-ставление — далеко не всегда даже осознанное — о том, что трагедия, ода, героическая эпопея суть высшие сферы творчества. Героико-патриотические, гражданственные традиции русского классицизма со-храняли свою притягательность и для поколений, воспитанных на про-изведениях Н.М. Карамзина и И.И. Дмитриева. Вспомним, что и сами сентименталисты высоко чтили М.М. Хераскова прежде всего как авто-ра долгожданной отечественной эпопеи («Россиада»). С ростом нацио-нального самосознания в русском обществе конца XVIII—начала XIX в. был связан интерес к национальной истории и фольклору, сближавший сентименталистов и романтиков.
К сказанному нужно добавить, что господство классицизма в жан-ре исторической драмы не мешало появлению оригинальных и перевод-ных исторических пьес, связанных с другими литературными течения-ми. Для этой эпохи характерно появление драм Шиллера (например, «Заговора Фиеско в Генуе» в переводе Гнедича) и драм, отмеченных сильным влиянием шиллеровской поэтики («Димитрий Самозванец» В.Т. Нарежного). Появляются переделки драм Шекспира, в которых на-ряду с сильным классицистическим преломлением шекспировской дра-матургии в духе французских переделывателей типа Дюси видны уже попытки авторов по-своему подойти к раскрытию шекспировских обра-зов.
Можно отметить также непосредственное влияние драматургов Древней Греции и Рима На русских писателей, обращавшихся к антич-ной тематике.
Все это получило своеобразное преломление в русской драма-тургии. От трагедии как высокого жанра продолжали еще ждать нужного, нового слова, но хотели, чтобы это слово не было повторением ни Сумарокова, ни Княжнина. Хотели, чтобы «высокий» герой одновременно стал бы и «чувствительным» героем.
Сказал это новое слово Владислав Александрович Озеров (1769—1816), выступивший со своими трагедиями в тот самый момент, когда их так ждали. Для Озерова-драматурга большое значение имело обучение в Сухопутном шляхетском корпусе. В этом закрытом привиле-гированном заведении, где когда-то учился Сумароков, сохранилась ат-мосфера увлечения литературой и театром. Известно, что в период уче-бы Озеров неоднократно участвовал в самодеятельных спектаклях, ис-полняя трагические роли. Курс российской словесности кадетам читал знаменитый Я.Б. Княжнин. Не случайно в выборе сюжета для самой первой трагедии «Ярополк и Олег» сказалось явное влияние сумароков-ских традиций.
«Это был талант положительный, — писал о В.А. Озерове В.Г. Белинский, — и появление его было эпохою в русской литерату-ре». Вместе с тем критик справедливо отмечал, что, «несмотря на даро-вание ярко-замечательное», Озеров «был результатом направлении, данного русской литературе Карамзиным». Понятен восторг, с которым публика встречала озеровские трагедии, но так же понятно и быстрое охлаждение к драматургу, нечаянно для самого себя обнаружившему кризис трагедийного жанра. Преемниками Озерова оказались замеча-тельные авторы, но не драматурги — Жуковский, Батюшков, Вязем-ский.
Драматургическая система Озерова не может быть понята без учета тех изменений в литературном сознании, которые принес с собой сентиментализм.
Сентиментализм, принесший с собой новое понимание функции литературы, в корне изменил отношение к традиционным жанрам клас-сицизма, и к трагедии в особенности. Надысторическая абстрактность персонажей высокой трагедии уже не отвечала потребностям нового поколения читателей и зрителей. Раздаются нарекания и по поводу стеснительной упорядоченности канона трагедии. На этом фоне показа-тельным является обострение интереса к драматургии Шекспира.
Истоки актуализации шекспировского наследия в России восхо-дят к последним десятилетиям XVIII в. Первые попытки создания исто-рических хроник в духе Шекспира в 1780-е гг. предпринимала Екатери-на II. В 1793 г. в журнале «Санкт-петербургский Меркурий» был опуб-ликован перевод известной статьи Вольтера «Рассуждение об англий-ской трагедии», посвященной характеристике шекспировской драматур-гической системы.
Теоретически осмыслил значение театра Шекспира на рубеже XVIII—XIX вв. именно лидер русского сентиментализма Н.М. Карамзин. К драматическим сочинениям этот писатель не обра-щался. Но характерно, что одним из самых ранних его опытов еще до путешествия в Европу был перевод трагедии Шекспира «Юлий Цезарь». «Немногие из писателей столь глубоко проникали в человеческое есте-ство, как Шекспир, немногие столь хорошо знали все тайнейшие чело-века пружины, сокровеннейшие его побуждения, отличительность каж-дой страсти, каждого темперамента и каждого рода жизни, как удиви-тельный сей живописец...», — писал Карамзин в предисловии к своему переводу.
Карамзин, по-видимому, понял, что в новой исторической обста-новке следование традициям классицистической трагедии перестало от-вечать художественным запросам времени. Только так можно объяснить то явное предпочтение, которое он отдает Шекспиру перед знамениты-ми творцами французской трагедии XVII в.: «Французские трагедии можно уподобить хорошему регулярному саду, где много прекрасных аллей, прекрасной зелени, прекрасных цветников, прекрасных беседок; с приятностью ходим мы по сему саду и хвалим его; только все чего-то ищем и не находим, и душа наша холодною остается; выходим и все за-бываем. Напротив того, Шекспировы произведения уподоблю я произ-ведениям натуры, которые прельщают нас в самой своей нерегулярно-сти, которые с неописанного силою действуют на душу и оставляют в ней неизгладимое впечатление».
В самом противопоставлении шекспировской драматургии тра-гедиям французского классицизма отразился качественный скачок в раз-витии художественного сознания. Для Карамзина мерилом оценки про-изведений театрального искусства становится способность раскрывать внутренний мир человека. В статье «Что нужно автору?» Карамзин пи-сал: «Говорят, что автору нужны таланты и знания, острый проница-тельный разум, живое воображение и прочее. Справедливо, но сего не довольно. Ему надобно и доброе нежное сердце, если он хочет быть другом и любимцем души нашей... творец всегда изображается в творе-нии и часто против воли своей».
Сопричастность миру изображаемых страстей и уменье заразить этой сопричастностью своего читателя — вот качества, определяющие достоинство автора согласно эстетическому кодексу сентиментализма. Масштабность мировосприятия, свойственная высоким жанрам класси-цизма, уступает место интимной доверительности сердечного излияния чувств. Проповедь государственно-политических идеалов, утверждение сословных добродетелей теперь сменяются воспеванием дружбы и ти-хих радостей любви. Для сентименталистов становится типичным «бег-ство» на лоно природы, где царствуют гармония и естественность, утра-ченные в человеческом общежитии.
Но сентиментализму знакомы и минуты провиденциалистского прозрения, ему ведомо и трагическое мироощущение, связанное обычно с понятием «рока», определяющего неумолимое свершение законов бы-тия. Источник несовершенства мира и потрясающих его катаклизмов скрыт от взоров людей. Но достижение общественной гармонии воз-можно. И путь к нему проходит через совершенствование природы че-ловека. В этом ключ к пониманию эстетической программы сентимен-тализма с его установкой на исследование тайников человеческой души.
Не случайно в жанровой системе сентиментализма наибольшую художественную ценность обретают формы субъективно-исповедального плана, дававшие простор для анализа внутреннего мира личности, — интимная лирика, эпистолярная и повествовательная про-за. В театре высокую трагедию классицизма начинает постепенно вы-теснять сентиментальная драма. Однако жанру классицистической тра-гедии в 1800-е гг. еще раз суждено было пережить кратковременный пе-риод расцвета. Переосмысленный в контексте художественной системы сентиментализма, классицистический канон оживет в трагедиях В.А. Озерова (1769-1816).
Озеровым было написано пять трагедий. Все они шли на сценах петербургских театров, а некоторые из них, такие как «Эдип в Афинах», «Фингал» и «Димитрий Донской», пользовались огромным успехом у зрителей. Автора объявили величайшим драматургом, превзошедшим все, что было создано доныне в России в жанре трагедии. Вокруг траге-дий Озерова разгоралась полемика.
Творчество Озерова не нравилось почитателям Сумарокова, но и новые литературные веяния несли с собой требования, которым уже не удовлетворяла его драматургия. Исторические несообразности, невни-мание к духу времени — вот основной порок Озерова в глазах его кри-тиков «слева», среди которых оказываются и архаисты (Державин, Мерзляков), по-своему откликающиеся на запросы эпохи. «Невыгодные отзывы» о драматурге со стороны Дмитриева и Карамзина можно объ-яснить, по-видимому, тем, что для них в XIX в. сентиментализм Озерова казался собственным прошлым. Карамзи